Чтобы понять, в каком расположении духа находится человек, в начале разговора я задаю очень простые вопросы. Иногда это работает в другую сторону, когда, например, эксперты не хотят тратить время на лишние разговоры. Иногда бывает так, что я трачу много времени перед интервью, чтобы рассказать о том, кто я, зачем мне нужно это интервью и т.д. Порой приходится выслушивать множество претензий к себе, потому что у спикеров мог быть неприятный опыт общения с журналистами. Самое главное — это не потеряться, помнить о том, что ты здесь для того, чтобы сделать свой материал. Мне часто помогает такой способ работы, который предполагает брать интервью в «среде обитания» героя. Например, писать материалы о каких-нибудь мастер-классах, предварительно побывав на них. Так я писала материал о канистерапии, я съездила в город Кемерово и побывала на занятии. Мне это очень помогло поговорить с экспертами, у нас получилась очень открытая беседа. Это помогает сделать материал ярким и интересным, так можно лучше раскрыть героя через свои впечатления.

Из своего опыта могу сказать, что во время разговора бывают такие герои, с которыми не получается поговорить. В таких случаях я иду на уступки и просто спрашиваю — «А что бы вы хотели рассказать по этому поводу?». Однажды я была на какой-то конференции, где было очень много журналистов. Кто-то из них задал спикеру такой вопрос, на что он сказал, что это был лучший вопрос в его жизни. Иногда такая тактика помогает немного расслабиться. Я часто слышала, что в работе в культурной сфере, когда разговариваешь с творческим человеком, нужно просто его послушать, а уже затем задавать свои вопросы. Я еще думаю, что это может касаться тех личностей, у которых не так часто берут интервью, потому что, когда готовишься на интервью с экспертом, у них на интервью кажется, что ответы уже будто заучены заранее. Ну и нельзя забывать о предварительной работе перед интервью. Нужно прочитать много материала, продумать вопросы, которые еще никто не задавал. Потому что если ты пришел на интервью с плохими вопросами, то здесь уже ничего не поможет.

Бывает, что комментария героя или эксперта приходится ждать несколько месяцев, это происходит, в основном, с очень занятыми людьми. Вот как раз сейчас я нахожусь в ситуации, когда мне необходим комментарий одного очень занятого эксперта, который, к тому же, находится далеко. И вот уже три дня мы совершенно не можем наладить коммуникацию, как бы я ни подстраивалась. И кажется, мне придется искать другого эксперта. Конечно, опыт не очень приятный, когда хочется поработать с конкретным специалистом, но такое случается. Нужно стараться быть гибкими и узнавать, сколько именно эксперт не будет на связи, имеет ли смысл ждать, пытаться находить новые форматы, если офлайн-коммуникация невозможна. Здесь еще очень важно убедить спикера, что именно он нужен для создания материала, что именно у него тот уникальный опыт, который нам необходим или такая история, которой не поделится никто другой.

Самое сложное для меня — это непредсказуемость героев. Из-за того, что темы зачастую бывают весьма чувствительными, сегодня человек может быть уверен, что об этом необходимо поговорить, а завтра он с кем-то посоветовался и передумал. И он может максимально закрыться и «уйти в тень». Рабочий процесс это довольно сильно сбивает, потому что у тебя есть какой-то план, какие-то договоренности, а такая ситуация все сбивает.

Не всегда просто выдерживать тот объем сложных историй, которые ты должен проработать. Скажу честно, моя психика со временем адаптировалась и научилась немного стоять в стороне. Хотя все равно, когда ты, например, перечитываешь материал или переслушиваешь интервью, история может острее восприниматься. Во время интервью ты пытаешься все вопросы удерживать в голове, вести беседу, модерировать, настраивать человека на комфортный разговор, а когда уже погружаешься в историю полноценно, ты осознаешь степень ужаса той истории, с которой ты работал. Но из-за того, что в аспектах героев, сроков, и т.д часто случается то, чего ты не ожидаешь, с опытом работы в социальной журналистике, я приобрела больше терпимости к тому, что от меня многое не зависит.

Чтобы упростить процесс общения с героем, нужно прямым текстом объяснять, что тебе от него нужно. Когда речь идет о заболеваниях или трудных жизненных обстоятельствах, нужно всегда спрашивать прямо, но аккуратно и уважительно. Не должно быть цели показать, что у человека все плохо и он страдает, бедный, больной и несчастный, потому что любой герой может раскрываться с разных сторон. Однажды мы приехали снимать девочку с тяжелым диагнозом, как-то старались ее маму расспросить, и в процессе разговора оказалось, что девочка потрясающе поет. Она переоделась в костюм и начала петь нам песни. Получилось очень милое видео, пропитанное добротой и надеждой, что тоже очень важно и позволяет увидеть ситуацию с другого ракурса. Когда мы говорим о какой-то проблеме, касающейся человека, не нужно перекрывать этой проблемой самого человека. Проблема — это лишь часть его жизни, а не его жизнь. Мы показываем, как человек живет и как справляется с трудностями.

Часто необходимо увидеть проблему целиком, так как герои бывают в эмоционально возбужденном состоянии, когда они оказались в ситуации потери близких, потери жилья. То есть, в ситуации крайнего стресса, люди могут очень реактивно, эмоционально себя вести, из-за чего бывает тяжело понять, в чем суть проблемы, которую вы собираетесь освещать. И журналист должен как-то разобраться в этом, даже самостоятельно дать герою обратную связь, подсказать конкретные варианты решения. Журналист в таком случае не только описывает сложившуюся ситуацию, а вместе с потерпевшей стороной ищет какой-то выход.

Первым шагом в коммуникации с героями является доверие. А вызвать доверие способна демонстрация того, что ты — профессионал в своем деле, что ты в курсе того, как решаются подобные ситуации и имеешь компетенции, чтобы помочь. Без авторитетности, без доверия очень сложно работать. В данном случае на журналиста может работать имя, но даже если у тебя есть это имя, а ты ведешь себя некомпетентно и глупо, доверие рассыпется, и дальше ты не сможешь эффективно действовать в рамках общения с героем. Это применимо к любому направлению журналистики. С одной стороны, ты должен иметь статус и ряд профессиональных компетенций, должен быть наработанный опыт, с другой стороны, даже самый релевантный опыт перестанет иметь значение, если ты совершишь ошибки в общении со своим героем. Я была свидетелем того, как журналистка пришла на разговор и поставила на стол, прямо между собой и собеседником, сумку. Человек неосознанно сразу создал барьер между собой и собеседником. Когда я спросила, зачем она это сделала, она ответила: «Сумка же красивая, почему бы и нет?» Было проявлено незнание законов поведения и общения. А именно, то, что необходимо развивать чувство гармоничной дистанции между собой и собеседником, следить за тем, чтобы ваши глаза и глаза человека, с которым вы разговариваете, находились на одном уровне. Можно при знакомстве первым подать руку и с первых минут общения показывать всем своим видом: «Я журналист, профессионал своего дела. И вы можете довериться мне.» Так ведет себя и хороший доктор, и хороший психолог, и адвокат. Внушение человеку доверия и спокойствия бывает очень полезно. Также в процессе того, как идет беседа, стоит периодически включать «умное слушание», когда ты повторяешь то, что сказал собеседник, и уточняешь. Это показывает ваше участие и вовлеченность, чтобы не сложилось ситуации, когда герой излил вам душу, а вы толком не поняли, о чем шел разговор.

В случае, когда герои хотят показать исключительно свою сторону в конфликте и развернуть ситуацию в свою пользу, один из самых действенных способов остановить манипуляцию — это показать, что ты отследил факт ее наличия. Нужно прямо сказать: «Вы сейчас пытаетесь сделать какое-то действие», подсветить эту тему. Например, можно прямым текстом говорить: «Я вижу, что в данной ситуации вы пытаетесь перетянуть одеяло на себя, но мне необходимо оставаться в нейтральной позиции, чтобы иметь возможность взвешенно оценить ситуации и помочь в объективном освещении.» Работа журналиста, в данном случае, похожа на систему навигации на корабле, когда приборы должны находиться в нейтральном положении. Если рядом магнит, то все стрелки будут зашкаливать. Получается, собеседнику, который применяет манипуляции, очень важно объяснить, что ваша сильная сторона, как журналиста, это нейтральная позиция и отсутствие эмоционального включения в историю. В психологии общения есть такое правило: если человек понимает смысл происходящего, с ним гораздо проще договориться. Ваш собеседник должен понимать, что есть, например, профессия психолога, который будет сочувствовать, так как это — одна из его профессиональных задач. А журналист — представитель другой профессии, ключевым моментом в которой, является умение оставаться беспристрастным. И если человек не понимает этого сам, вы должны ему объяснить. Но, чтобы сохранить доверительные отношения с собеседником, вы можете сделать оговорку, что чисто по-человечески, очень сочувствуете. Тогда будет соблюден баланс.

На одной чаше весов у тебя твоя профессиональная журналистская этика. С другой стороны, человечность. Допустим, вам перезвонил ваш источник из Чечни, в рамках большого важного текста, и сказал: «Я отзываю комментарии. Если вы напишите меня раскроют и увезут». И ты, решаешь не писать, потому что человек больше журналистики, это важно помнить. Очень сложный этический вопрос, мы никогда не придём к идеальному состоянию.

Это там функция, которую ты принимаешь, когда заводишь пресс-карту. Бывает, что встречается очень приятный герой, которому лично хочется помочь. Но это в нерабочее время или сдав уже свою пресс карту. В остальном надо держать в голове, что ты как бы все-таки на работе, ты функция.
Отстранятся очень важно, но все мы живые люди. Жизнь больше, чем работа журналистом. Наверное, важнее всего человеком остаться, если вы понимаете, что вам очень надо помочь именно этому человеку, вы готовы, хотите и так далее. Так вовлеклись. Поговорите с собой в первую очередь, никто вам больше ничего не подскажет.

Люди, которые придумывают что-то новое или с чем-то, на мой взгляд, плохим, борются, вдохновляют очень сильно. Они иногда просто тебя поднимают, заставляют думать, и это тоже очень важно. Но порой к разговору, особенно с экспертами, трудно готовиться. Пытаешься как можно больше понять по теме, чтобы не показаться идиотом и задать вопросы, которые принесут более осмысленные ответы. Бывает сложно погружаться в это. Понятно, что бывают такие прекрасные эксперты, которые умеют объяснять сложные вещи доступным языком, и журналист даже не всегда нужен. Но не всегда так бывает. И разговорить эксперта или героя, который не хочет разговаривать, тоже сложно. Я стараюсь не общаться с теми, кто сам не хочет со мной общаться. Бывало и такое, что меня выгоняли с интервью. В одном случае, просто не случился текст, чему я, по итогу, рада, а в другом — был неидеальный итоговый текст, но я была рада, что меня выгнали, и я могла об этом в тексте рассказать. Это тоже характеризует человека, не готового на равных разговаривать. Это был Кашпировский. Текст не очень получился, но сама история вышла очень смешная. Мы были там с фотографом, который тайком пытался снимать эти сеансы, а я ходила на сцену и была среди тех, кто там валялся на полу. Мне не понравилось, он жестко так говорит: «Лежи!» Ну я и лежала, затаившись, чтоб не конфликтовать, когда стало понятно, что он подталкивает тех, кто не ложится сам. В целом, все это было похоже на какую-то шпионскую историю. Так что все-таки, как журналисту, мне это очень понравилось.